Ознакомительная версия.
Советских детей запугивали даже в детском саду – «борьбой за мир». На малышей это сильно действовало.
«Детсадовские песенки за мир (мне, разумеется, больше нравились песни милитаристского склада «У меня матроска, шашка у меня»), отчего зародилось стойкое убеждение, что кроме нас и в частности меня, за мир бороться некому, поэтому надо стараться – вести себя хорошо и вообще жить согласно поэме Маяковского «Что такое хорошо» (А. Г. Интервью 2. Личный архив автора).
Мой крошечный племянник, едва научившийся говорить, однажды сказал, жалея младшую сестренку, мою дочь: «Неть, нам низя ваивать, у нас ляля маинька». Я тогда же записала его слова, дневник сохранился. Это было в середине восьмидесятых, когда еще расходились волны от адроповского военного психозы.
При этом пропаганда твердила, что у советских детей страха нет. Киевский НИИ педиатрии в 1986 году распространил информационное письмо на русском и английском языках – «Отношение советских детей к проблеме мира и угрозе войны». В нем сообщалось, что 3899 «обследованных» (=опрошенных) детей от 11 до 17 лет «исполнены оптимизма» (с. 7), готовы общественно-полезным трудом крепить мир, а «чувство страха и ужаса перед будущей войной стоит на одном из последних мест» (с. 7).
Зато дети на Западе, утверждал агитпроп, ужасно запуганы. Николай Тихонов эту установку даже в стихах изобразил. Мол, американские родители и американские газеты «терзали душу» ребенка – «С неба слетит атомный гром… Слушала дочка, хоть и мала. Все понимала. Она ни есть, ни спать не могла, всю ночь вздыхала. И мать разбудила она, когда Ночь уже шла к рассвету: Уедем, мама, с тобой туда, Где неба нету!» (Борьба за мир. Репертуарный сборник. – М.: Государственное Издательство культурно-просветительной литературы, 1952, с. 7).
Будущее советских детей было абсурдным в духе социальной шизофрении. Там, впереди, вместе и одновременно сияли вершины коммунизма и поднимался ядерный гриб. Дети думали об этом и вырабатывали план действий. Лет в десять я размышляла, не броситься ли под троллейбус, «когда начнется», а моя собеседница О.К. твердо знала, как поступит: «Соседи ждали нападения Америки каждую весну. Я особенно ждала войну во втором классе, чтоб сразу побежать и поцеловать Вовку» (О. К. Интервью 8. Личный архив автора).
На роковой вопрос агитпроп давал и другой ответ, допускавший возможность отстоять мир. Суть его заключалась в той самой мобилизации на экономическом фронте.
«Сторонники мира в Советском Союзе видят свои задачи в деле укрепления мира в том, чтобы множить свои трудовые усилия» (Мы боремся за мир. – Сталино: Сталинское областное Издательство. 1951, с. 44). «Созидательным трудом будем крепить дело мира, обеспечим победу нашей страны в соревновании с капитализмом!» (Н. С. Хрущев. Созидательным трудом крепить дело мира, обеспечить победу в экономическом соревновании с капитализмом.– М.: Госполитиздат, 1960, с. 62). Агитпроп настойчиво внушал эту идею, люди ее знали и при необходимости декларировали. В школе она тоже была. Вот в какой логике: советский народ борется за мир своим трудом, твой труд – учеба. Учись! «Важно подвести учащихся к выводу, что их главный вклад в борьбу за мир – это отличная учеба» (Методические рекомендации по проведению с учащимися VIII—Х классов уроков мира. – М.: МГИУУ, 1985, с. 6). Если хорошо учишься, укрепляешь мир. Ну а если сбежал с ботаники… Подоплекой идеи было все то же внушение виноватости: если отстоять мир не удастся, то не политика партии будет виновата, а вы сами: плохо работали и учились.
Власть постоянно манипулировала страхом населения перед военной угрозой, но удавалось ли ей с помощью такого сильнодействующего средства заставить подданных усерднее трудиться? В школе эти приемы не срабатывали. Каждый, кто постарше, по себе помнит, что у детей не было мысли, будто они учатся из долга перед Родиной, а хорошие отметки укрепляют мир. Об этом даже подумать было глупо.
«Уничтожение человечества» и «упорный труд» – две главные темы военного психоза 83-го года. «Трудящиеся Советского Союза выражают непреклонную решимость самоотверженным трудом крепить экономическое и оборонное могущество Родины» (Учительская газета, 15 октября, №124, с. 1). «Против милитаристской политики США и блока НАТО, разрабатывающих зловещие планы ядерного уничтожения человечества» (Учительская газета, 24 ноября, №141, с. 1).
Абсолютно и дословно то же самое было и во время военного психоза 62-го года. «Правительство США фактически устанавливает морскую блокаду Республики Куба. Они готовы толкнуть мир к пропасти ядерной катастрофы» (Молот, 1962, 24 октября, №251, с. 1). «Советский народ еще больше увеличит свои трудовые усилия во имя укрепления экономического и оборонного могущества Советской Родины» (Молот, 1962, 24 октября, №251, с. 1). «Трудиться еще упорнее, чтобы, чтоб еще крепче была наша Родина» (Молот, 1962, 24 октября, №251, с. 1). «Трудящиеся Советского Союза гневно протестуют против безрассудных действий американских маньяков. Они единодушны в готовности еще больше увеличить свои трудовые усилия…» (Молот, 25 октября, №252, с. 1).
Борис Грушин допускает, что у взрослых мысль о связи выполнения плана с укреплением мира все же существовала. Самый первый, в мае 1960 года, опрос общественного мнения в Советском Союзе был как раз об этом: «удастся ли человечеству предотвратить войну?», «что нужно сделать для укрепления мира?». Тогда опросили тысячу человек. На первый вопрос ответ «не знаю» дали 11, «нет» – 21. Все остальные восклицали: «да, удастся!» и обосновывали свою уверенность мудрой внешней политикой КПСС, силой Советского Союза, слабостью капитализма и выражали готовность упорным трудом крепить мощь страны, а тем самым и мир во всем мире.
В предисловии к исследованию Борис Грушин приводит ядовитую эпиграмму о себе самом: «он занимался серьезно вполне общественным мненьем в безгласной стране» (Четыре жизни России, т. 1., с. 16). Однако результатам опроса социолог верил и видел в них «свидетельство едва ли не безграничного оптимизма советских людей, их более чем уверенного взгляда на собственное и всего человечества будущее» (с. 96). Я этому поверить не могу. Советские люди дураками не были. Они были очень умны – жестоким и страшным умом лукавых рабов. Ум независимых законопослушных граждан свободного мира им казался – и сегодня кажется – глупостью, тупостью. Меня тоже растили в этой ментальности, я ее понимаю и в полученных результатах вижу иное. Ситуация официального опроса на политическую тему – это хронотоп, в котором следует высказывать правильные мысли. Тем более что опрос не был анонимным. Какие мысли правильные, а какие нет – об этом долдонили с утра до вечера. Если партия борется за мир, то правильная мысль – что партия победит. На мой взгляд, именно поэтому меньше всего оказалось самых неправильных (единственно разумных) ответов – «не знаю». Вы что же, не знаете, победит ли партия? В этом смысле ответ «нет» менее опасный – его можно правильно обосновать звериной сущностью погибающего капитализма. Именно так и делали считанные «пессимисты». «Капиталистов хотя и мало, но это кучка живодеров, которые перед смертью хотят попить чужой крови» (с. 76). «Дряхлеющий капитализм, теряя свои позиции, становится более озверелым и может пойти на отчаянный шаг» (с. 77). «При крахе капитала могут найтись молодчики и пустить в ход атомное оружие: утопающий за соломинку хватается» (с. 81). В распределении мнений, по моему убеждению, есть и особый оттенок. Советские люди были очень суеверны (как суеверны все, от кого ничего не зависит), и при ответах на столь больной вопрос реализовывали две архаические тактики: «не накаркать» и «не сглазить». А что касается оптимизма и уверенности в завтрашнем дне, то они были предписаны советским людям как обязанность.
«У советского человека нет страха перед завтрашним днем. Наша Родина воспитала веселых здоровых людей с оптимистическими взглядами на жизнь». Вот такой неприличный вздор выговаривал Николай Тихонов на Всесоюзной конференции сторонников мира (Всесоюзная конференция сторонников мира. Москва. 25—27 августа 1949 года. – М.: Госполитиздат, 1950, с. 18). Замученные жизнью, запуганные, умные, хитрые, осторожные, советские люди знали, каких слов от них ждут, и не высовывались, на рожон не лезли.
Чего хотела добиться власть с помощью запугивания войной и пропаганды «борьбы за мир», вроде бы понятно: лояльности и мотивации к труду. Пропагандистская картина была четкая: вокруг озверелые враги, которые хотят уничтожить мирных трудолюбивых людей, но советское государство «всей мощью своей сдерживает черные силы, рвущиеся к ядерному пожару» (как сказано в статье нашего старого знакомого Николая Мейсака). При этом возникало явное противоречие с реальностью – с агрессивной политикой режима. Как решали это противоречие взрослые и дети, видели его или нет – вопрос малоисследованный.
Ознакомительная версия.
